Полые холмы. Жизнь Мерлина - Страница 36

— Только ветер в тетивах луков.

— А мне показалось, арфа. Странно. Что с тобой, дружище? Почему ты так смотришь?

— Ничего. Так просто.

Он поглядел на меня долгим внимательным взглядом, хмыкнул, но ничего не сказал. Стало тихо, и в тишине внятно прозвучал протяжный, напевный звон, холодная музыка, как бы родившаяся из воздуха. Мне вспомнилось, как я ребенком, бывало, лежал, смотрел на звезды и прислушивался к музыке, которую, по рассказам старших, они издают, перемещаясь в небе. Вот так она, наверное, звучала, подумалось Мне.

Вошел слуга с охапкой дров, и горний звон умолк. А когда слуга удалился, плотно закрыв за собой дверь, Эктор снова заговорил, теперь уже совсем другим тоном:

— Ну что ж, я, конечно, согласен. И буду горд все исполнить. Ты прав, ближайшие несколько лет Утеру, похоже, будет не до него. При нынешнем положении самая жизнь младенца у такого отца может оказаться в опасности, в Тинтагеле он мог бы, конечно, расти, но там, как ты справедливо заметил, Кадор… А знает король, что ты обратился ко мне?

— Нет. И пока что я не намерен ему рассказывать.

— Вот как? — Эктор поразмыслил немного, хмуря брови. — И он что же, по-твоему, не спросит даже?

— Не знаю. Может быть, и не спросит. Про Бретань он особенно не расспрашивал. По-моему, сейчас он хочет только одного: чтобы от этой заботы его избавили. Да притом еще, — я горько усмехнулся, — сейчас у короля со мной перемирие, но едва ли оно продлится, если мы будем рядом. А с глаз долой — из головы вон. Если мне предстоит заниматься воспитанием ребенка, лучше мне для этой цели быть от короля подальше.

— Да, об этом мы тоже наслышаны. Помогать королям в осуществлении их желаний — дело небезопасное. Будет ли мальчик христианином?

— Воля королевы такова, и я постараюсь устроить в Бретани крещение. Мальчика нарекут Артуром.

— Ты будешь восприемником?

Я засмеялся.

— Поскольку сам я не крещен, вряд ли я гожусь для этой роли.

Эктор обнажил в улыбке зубы.

— Я и забыл, что ты язычник. Ну да я рад за мальчика. Не то бы тут еще возникли сложности.

— С твоей женой? Она набожная христианка?

— Да, бедняжка. Ей другого утешения не осталось с тех пор, как умер наш младший. И больше, ей сказали, не будет. Для нее просто милость божья, что мы возьмем еще одного мальчика в дом, мой сын Кей хоть и всего-то трех годов от роду, но строптив, разбойник, мамки и няньки его вконец избаловали. Второй ребенок в семье — как раз то, что надо. Как, ты сказал, его будут звать? Артур? Предоставь мне обговорить все с Друзиллой. Хотя, без сомнения, она будет рада ребенку не меньше меня. И могу заверить тебя, что она хоть и женщина, но умеет держать язык за зубами. Он будет у нас в безопасности.

— Знаю. Это мне не понадобилось вычитывать по звездам.

Но он прервал мои изъявления благодарности:

— Ну и отлично. Все решено, стало быть. Подробности обсудим позже. А с Друзиллой я поговорю нынче же вечером. Ты у нас погостишь, надеюсь?

— Благодарю, но это невозможно. Я задержусь здесь не дольше, чем необходимо для отдыха, моего и коня В декабре я должен быть снова в Тинтагеле, а перед тем мне надо еще побывать дома и встретить Ральфа на возвратном пути из Бретани. О многом еще предстоит позаботиться.

— Жаль. Но ты потом появишься у нас. Будем ждать с нетерпением. — Эктор опять ухмыльнулся и потрепал одну из собак. — То-то забавно будет принять тебя в дом на место наставника, или как там будет называться твоя должность при мальчике. К тому же, признаюсь, мне хочется, чтобы и на моего Кея нашлась наконец управа. Надеюсь, что с тобой он будет вести себя прилично, хотя бы уж из страха, как бы ты за непослушание не превратил его в жабу.

— Мне больше удаются летучие мыши, — смеясь, ответил я. — Ты очень добр, и я твой вечный должник. Однако поселюсь я отдельно от вас.

— Э, нет, дружище, сын Амброзия не будет рыскать по округе в поисках пристанища, покуда у меня есть очаг и четыре стены, чтобы предложить ему гостеприимство. Отчего же не с нами?

— Потому что меня могут узнать, а где Мерлин, там люди станут ближайшие несколько лет искать и Артура. Нет, я должен жить скрытно. Большой дом со множеством домочадцев для меня опасен, и четыре стены, при всей моей признательности, не самое надежное прибежище.

— A-а, ну да. Стало быть, пещера. Что ж, в наших краях их, я слышал, несколько, только придется сначала выселить волков. Ладно, тебе лучше знать. Но скажи мне, а как же королева? Что она-то обо всем этом думает? Мыслимо ли, чтобы женщина позволила забрать своего первенца прямо с ложа, на котором произвела его на свет, и не попыталась бы потом найти его или дать о себе знать?

— Королева сама тайно призвала меня и просила, чтобы я взял младенца. Ей нелегко было принять такое решение, я знаю, но такова воля короля, а не просто прихоть его, рожденная досадой; королева тоже ясно видит опасность, грозящую ребенку. И она прежде всего королева, а потом уж женщина. — Я добавил, осторожно подбирая слова: — Мне кажется, она не рождена для материнства, как и Утер не рожден быть отцом. Они — мужчина и женщина, созданные друг для друга, и, восстав с брачного ложа, остаются лишь королем и королевой. Возможно, что когда-нибудь Игрейна спохватится и спросит, ну да это дело будущего. А покамест она согласна на разлуку.

В тот вечер мы беседовали за полночь, обсуждая в подробностях все, что предстояло сделать. Условились, что Артур проживет в Бретани лет до трех-четырех, а затем, в безопасное время года, Ральф переправит его из Бретани и доставит в дом Эктора.